Новоселки урочище (Софьино) - Софийская церковь
 |
По описанию прихода в 1915 году:
Село Софьино (Новосельский стекольный завод) расположено в 3 верстах от границы Тверской губ., в 55 вер. от г. Белого. В селе четыре дома, принадлежащих духовенству. В ½—версте от села Новосельский стекольный завод. Волостное правление (Городковское) в 12 в. от села, станция Оленино Моск.-Винд.-Рыбинской ж. д. в 25. Соседне села: Городок и Покров на Обше в 12, Завидово (Ржевского у.) в 15 в.
Каменный храм во имя св. мученицы Софии (17 сентября), с приделами во имя св. велик. Георгия и Покрова Пресв. Богородицы (второй под ризницей) устроен тщанием Гофмейстера Высочайшего Двора Юрия Степановича Нечаева-Мальцева в 1898 г.
Храм устроен был потому, что большинство окружающих деревень отстояли от соседних сель на 15 — 18 в., так что народ редко посещал богослужения, и среди него, особенно по причине столкновений с инославными на заводе (сущ. с 1839 г.), стала падать нравственность и все добрые обычаи.
Храм из красного кирпича, с украшениями по окнам и карнизам, устроен в старо-новгородском стиле и по наружному виду напоминает часовню с большим куполом и одной главой. Каменная звоннивца устроена отдельно от храма, над воротами в ограду. Церковь и звонница крыты оцинкованным железом. Внутри храм гораздо больше, чем кажется по наружному виду. Резной, крытый дубовой фанерой иконостас, с иконами художественной работы, простирастся во всю ширину храма (приделы в нем рядом).
Причт, по указу Св. Синода, от 31 мая 1899 года за № 3170, состоял из священника и псаломщика.
В 1915 году прихожан в селе Софьине, в сельцах: Булаеве, Гаренке, Дурневе, Дубках, Елизарове, Иструбах, Остроухах (Щеголеве тож), Опецком, Пиляеве, Потеряловке, Поповке, Филаретове, в деревнях: Гончаровке, Коптеловке, Ларине, Ломовке, Любине, Ольховке, Репище, Раменке, Старой, Татинке - 225 дворов (660 мужчин, 699 женщин).
Стекольный завод (Новосельский) устроен Сергием Ивановичем Мальцевым в 1839 году с целью дать заработать населению, среди коего отсутствовала в то время всякая промышленностъ. Число рабочих на заводе в 1915 г. колеблется; работает до 70 семейств; зимой, во время заготовки материала, число рабочих доходить до 200 человек. Население завода разнообразно: латыши, немцы, поляки, финны, русские, православные, католики, лютеране, старообрядцы.
Народ мало развит: есть много суеверий и предрассудков. В приходе две школы: одноклассная церковно-приходская при заводе и земская в дер. Коптеловке. Первая устроена в 1877 г.; помещается в здании, устроенном для неё в 1910 г. владельцем завода и строителем храма Ю. С. Нечаевым—Мальцевым; учащихся 150 (80 м. и 70 д.). В земской Коптеловской школе 43 уч. (26 м. и 17 д.).
Народ обрядово религиозен. Но сильно развито пьянство, по причине коего были случаи убийства. При церкви существует общество трезвости.
Ктитор Юрйй Степанович Нечаев-Мальцев род. 11 октября 1836 года в Одессе и был сыном известного в прежнее время обер-прокурора Св. Синода Степана Дмитриевича Нечаева; прибавление же к отцовской фамилии "Мальцов" он получил лиш въ 1881 году по смерти своего дяди по матери д. т. с. И С. Мальцова. После домашнего воспитания покойный учился в 1-й Московской гимназии, где при окончании курса в 1853 году получил серебряную медаль, и на юридическом факультете Московского Университета. Выпущенный со степенью второго кандидата в 1857 году, он скоро начал государственную службу и продолжал ее до конца своей жизни, состоя в последнее время при Министерстве Иностранных Дел, членом Совета министра народного просвещения по техническому и профессиональному образованию, членом Совета при Министерстве Торговли и Промышленности, вице-председателем Императорского Общества поощрения художеств, в звании обер-гофмейстера и кавалера ордена Св. Владимира I-й степени.
Но особенно Ю. С. благотворно потрудился в Москве над созданием замечательного Музея Изящных Искусств. Когда созрела мысль об устройстве такого Музея, Московский Университет стал обращаться с проектом задуманного предприятия к прежним своим питомцам, известным любовью к искусствам и отзывчивым на дела отечественного просвещения. В этой среде самым видным деятелем явился Ю. С., имя которого, как щедрого дарителя городу Владимиру Мальцовского училища, устройство коего превысило миллион сто тысячъ рублей, и как создателя нескольких храмов в разных местах России, было хорошо нзвестно. Тогда же Москва знала о приготовлениях его к сооружению грандиозного храма на Гусю-Хрустальном (Владимирской губ.) и высоко-художественной церкви в селе Березовке (Данковского уезда, Рязанск. губ.).
По первому же обращентю к нему, Ю. С. прибыл в Москву и, на месте ознакомившись с проектом Музея при родном для него Университете, встурил, "на память о своих студенческих годах", в члены-основатели этого учреждения (весной 1897 г.). По словам И.В. Цветаева, "назначенный товарищем Августейшего председателя в комитет, Ю. С. принес делу созидания Музея и свою неустанную энергию, и свое время, и свои колоссальные материальные жертвы. С весны 1898 года он проводит по несколько месяцев в Москве ежегодно и здесь живет почти исключительно интересами и делами созидаемого Музея". Но этого мало: Ю. С. предпринимает ежегодные путешествия за границу ради дорогих и замечательных приобретений для Музея; так, в Египте им была куплена обширная коллекция памятников египетского искусства; в Лондоне и Париже были заказаны копии с ассирийской скульптуры; в Греции приобретены копии с памятников античного ваяния; наконец в Германии и Италии сделаны соответственные заказы на воспроизведение большого собрания разнообразных предметов древности, — все это совершено на его собственные пожертвования. Однако, и этим не ограничились жертвы покойного деятеля: на свои же средства он устроил Парфенонский фриз в мраморе над входом Музея, и ему же обязан Музей своей монументальной мраморной облицовкой. По признанию Цветаева, "совокупность всех даров памятниками искусств и всех денежных расходов, принятая исключительно на себя Ю.С. Нечаевым-Мальцевым, не поддается точному определению... Все это было бы немыслимо без его увлечения и шедрости". Музей торжественно открыт в 1912 г. Но судьба недолго позволила Ю.С. Нечаеву любоваться учреждением. Он скончался в СПБ 6 октября 1913 г.
(По материалам издания Н.Н. Редков. Историко-статистическое описание церквей и приходов Смоленской епархии. Выпуск 1-ый. Бельский уезд. - Смоленск, 1915.)
(Фото. Михаила Ильина aka uchazdneg с сайта Надбавка - мой компас земной...)
ЧУДЕСНОЕ СПАСЕНИЕ ЗАВОДСКОГО ХРАМА
Сегодня принято считать, что ненужные предприятия в крайне неудобных местах возникали лишь в советскую эпоху плановой экономики, а, дескать, при капитализме фабриканты были рачительными хозяевами. Однако детальное изучение истории показывает, что эта закономерность не всегда соблюдалась. Так, до сих пор ломают головы историки, зачем когда-то невдалеке от поселка Оленино, в непролазной глуши, вдали от железной дороги был построен стекольный завод. Сегодня о судьбе этого стеклозавода, а так же о чудом уцелевшем заводском храме рассказывают "Каравану" директор Оленинского муниципального музея Марина Весенкова и научный сотрудник Эмилия Бибикова.
- Стекольный завод под Оленином, в Новоселках, был построен в XIX веке. Его хозяином был "хрустальный король" Нечаев-Мальцов, владевший также знаменитыми заводами в Дядькове и в Гусь-Хрустальном. Выпускал Новоселковский завод бутыли, декоративные стеклянные колпаки и шары, пуговицы и трости, опять же стеклянные. Помимо стекла на заводе производили гончарную посуду и пилили лес. Сырье, песок и белый известняк завозили сюда из-под Ржева и Старицы. Правда, свой песчаный карьер имелся и в Новоселках. 200 рабочих завода были людьми разных национальностей и религиозных концессий. Помимо русских здесь работали поляки, французы, финны. Чтобы как-то их объединить, Нечаев-Мальцов построил при заводе в 1898 году на собственные средства по проекту архитектора Бенуа православный храм во имя святой Софии.
Однако завод не давал хозяину существенной прибыли, и, как известно, Нечаев-Мальцов пытался закрыть предприятие еще до революции, однако не делал этого по просьбе местных крестьян, которые по окончании сельхозработ подрабатывали на заводе. Это был не единственный пример благотворительности Мальцова, который вложил в Пушкинский музей два миллиона рублей, когда сам царь - всего лишь триста рублей. Однако после революции иногородние рабочие разъехались, и завод остановился. В 1926 году советская власть спохватилась и попыталась восстановить производство в Новоселках, но было уже поздно. Оказывается, охотники за металлом имелись и в то далекое время. Завод потихоньку растащили, он не подлежал восстановлению. Постепенно обезлюдели Новоселки. По заросшей дороге в эти места теперь можно добраться лишь в очень сухую погоду. Но совершенно иная судьба была у Софийской церкви. В то время, когда ее ровесницы ветшали и рассыпались в годы безбожья, Софийская церковь стояла и по сей день стоит, как новенькая, под целыми куполами и крестами. Из уст в уста передается легенда, что кресты эти пытались еще в годы коллективизации стащить тракторами, но тросы рвались, глохли двигатели, ломалась техника, а кресты оставались на прежнем месте. Позарились на позолоченные кресты и немецкие оккупанты в годы войны. Они тащили кресты уже танками. И опять нулевой результат. Так и сегодня стоит в глуши среди леса чудо оленинской земли - Софийская церковь, и словно ждет, когда люди вновь появятся в этих ныне диких местах.
Записал Борис ГУРОВ
(По материалам сайта Тверская газета Караван+Я.)
 |
Построено на века
Секрет кроется в особых свойствах местного кирпича и цемента, совершенстве проекта Бенуа и доброй совести строителей.
Церковь мученицы Софии в пустоши Новосёлки Оленинского р-на – каменная, однопрестольная, освящена в 1898 г. Она находится в лесу, между бывшими деревнями Новосёлками и Гончаровкой, на левобережье р. Лучесы. История её создания чрезвычайно интересна.
Из поколения в поколение передаётся жителями окрестных деревень легенда (или быль?!), что позолоченные кресты с церкви пытались ещё в годы коллективизации стащить тракторами, но тросы рвались, двигатели глохли, техника ломалась, а кресты оставались на прежнем месте. Позарились на них и немецкие оккупанты, попытались сорвать с церкви с помощью танков – и вновь безуспешно. Так и стоит в лесной глуши это чудо, созданное талантом Леонтия Бенуа.
Надежда на Канаду
По завещанию умершего в 1913 г. бездетного Ю.С. Нечаева-Мальцова половина его состояния, в том числе Новосёлковский стекольный завод, перешла к дальнему родственнику – графу Павлу Николаевичу Игнатьеву, ставшему вскоре последним министром народного образования Российской империи. Граф, имевший собственное поместье Артемьево в нынешнем Лихославльском районе Тверской области, эмигрировал после революции в Европу, а затем в Канаду, сумев в основном сохранить капитал. Его сын Георгий стал крупным дипломатом, в конце 1960-х годов был секретарём Совета безопасности ООН, а внук Михаил (Майкл Грант Игнатьефф), глава Либеральной партии Канады, в должности «лидера официальной оппозиции Её Величества» является ныне вторым лицом в этой стране.
Недавно на Софийский храм обратил внимание Центр «Сельская церковь», занимающийся консервацией и реставрацией старых церквей. Директор Центра Светлана Александровна Мельникова выезжала со своим коллегами в Новосёлки, они провели небольшие работы по благоустройству территории и очистке внутренних помещений.
Историческая справка
В течение многих десятилетий и в академической среде, и среди краеведов было распространено мнение, что в конце XIX в. знаменитый архитектор Л.Н. Бенуа выполнил проект церкви святой мученицы Софии, построенной в 1898 г. в с. Новосёлки, на территории современного Оленинского района Тверской области. У этой версии было столько же противников, сколько и сторонников. Не хватало самого главного – документального подтверждения. Сам Бенуа в сохранившихся воспоминаниях об этом факте ничего не говорит, большое число семейных документов было уничтожено в опасении репрессий. Какие же были основания для смелых заявлений у сторонников версии? В 1880 г. дипломат Юрий Степанович Нечаев (23.10.1834 -1913), сын обер-прокурора Святейшего Синода, получил в наследство от своего дяди Ивана Сергеевича Мальцова несколько фабрик и заводов в различных губерниях России, крупнейшим из которых был Гусевский хрустальный завод. Вступая в права наследования, Ю.С. Нечаев принял также и фамилию дяди и стал Нечаевым-Мальцовым. В Санкт-Петербурге он жил на нынешней ул. Чайковского, и в 1883-1884 гг. по его заказу Леонтий Николаевич Бенуа выполнил интерьеры здания в стиле рококо. Предприниматель и архитектор подружились. В историю отечественной культуры Ю.С. Нечаев-Мальцов вошел как человек, подаривший России Музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина в Москве, пожертвовав на его строительство более двух миллионов рублей. На фасаде здания музея установлена мемориальная доска с его барельефом.
Возле глухой деревеньки Новосёлки тогдашнего Бельского уезда Смоленской губернии, у самой границы с Ржевским уездом Тверской губернии (ныне Оленинский район Тверской области) его дядя И.С. Мальцов заложил песчаный карьер и на местном и привозном из-под Ржева и Старицы сырье начал производить стеклянную и глиняную посуду: бутыли, декоративные стеклянные колпаки и шары, пуговицы и трости. Помимо стекла на заводе производили также гончарную посуду. На заводе трудились более 200 работников, среди которых были поляки, французы, финны. Завод в Новосёлках продолжал функционировать по просьбам окрестных крестьян даже тогда, когда во время Первой мировой войны перестал быть рентабельным.
В 1894 году Ю.С. Нечаев-Мальцов, «хрустальный король России», принял решение построить при заводе храм во имя святой мученицы Софии, небесной покровительницы его матери. Многолетние разыскания петербургского исследователя Владимира Веллинга, потомка прихожан этого храма, привели недавно к долгожданному открытию. В фондах Российского государственного исторического архива он нашёл следующий документ: «По счёту Новосельской стекольной фабрики. Выдано профессору Бенуа за план Новосельской церкви - 1000 руб.».
Наблюдать за строительством наезжал живший в Ржеве архитектор фон Рентель. Закладка храма была торжественно проведена в мае 1895 г. – с молебном при начале работ, с участием множества гостей, в присутствии четверых священников, старших чинов полиции, сотских и десятских. Неоднократно бывал здесь в период возведения храма сам Ю.С. Нечаев-Мальцов, в том числе на открытии церкви. Храм был освящён в 1898 г. Н.Н. Редков писал о нём: «Храм из красного кирпича, с украшениями из белого камня по окнам и карнизам, устроен в старо-новгородском стиле и по наружному виду напоминает часовню с большим куполом и одною главою.
 |
Каменная звонница устроена отдельно от храма, над воротами в ограду. Церковь и звонница крыты оцинкованным железом. Внутри храм гораздо больше, чем кажется по своему наружному виду. Резной, крытый дубовой фанерой иконостас с иконами художественной работы простирается во всю ширину храма. В храме три придела: два освящены во имя св. мученицы Софьи и св. великомученика Георгия, третий придел во имя Покрова Пресвятой Богородицы устроен под ризницею».
После революции иногородние рабочие разъехались, и Новосёлковский стекольный завод остановился. В 1926 г. советская власть спохватилась и попыталась восстановить производство, но было уже поздно: завод потихоньку растащили, и он не подлежал восстановлению. Новосёлки постепенно обезлюдели. Но, в полном соответствии с российской непредсказуемостью, совершенно иная судьба была у Софийской церкви. Её ровесницы ветшали и рассыпались в годы безбожья, а она и по сей день стоит почти как новенькая, под целыми куполами и крестами. По заросшей дороге в эти места теперь можно добраться лишь в очень сухую погоду.
Больше всего при взгляде на Софийский храм поражает внешняя свежесть и нетронутость кладки, прочность и основательность конструкции. Сияет на солнце венчающий массивный прочный купол позолоченный крест, лишь слегка погнутый усилиями многочисленных механизированных вандалов. Да, на кровле растут деревья, но в остальном церковь выглядит как недавно построенная. Специалисты говорят, что секрет кроется в особых свойствах местного кирпича и цемента, совершенстве проекта Бенуа и доброй совести строителей. Конечно, вандалы добираются и сюда. Были попытки сорвать крест, недавно украли кованую дверь в храм, растаскивается метлахская изразцовая плитка, которой выстелен пол.
Сейчас Софийская церковь является памятником культуры местного значения, и забота о её сохранности лежит на районной администрации. Предлагаются разные варианты её восстановления и использования – от простой консервации до организации здесь под эгидой Тверской митрополии монастыря или скита. Процесс полной реконструкции и реставрации церкви требует очень больших затрат. Перевод Софийской церкви в памятники федерального значения позволил бы претендовать на выделение денежных средств из Федеральной целевой программы сохранения объектов культурного наследия.
Биография
Леонтий Николаевич Бенуа родился 23 августа 1856 г. в Петергофе, в 1875-1879 гг. учился в Петербургской Академии художеств, уже через шесть лет стал академиком архитектуры, а в 1893 г. – действительным членом Петербургской академии художеств. В 1903 г. он стал почётным председателем Общества архитекторов-художников, был профессором в Академии художеств, ректором Высшего художественного училища при ней. После революции он остался в России, был профессором Свободных художественных мастерских, преподавал в Институте гражданских инженеров. Незадолго до кончины, в 1927 г., ему присвоили звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. Л.Н. Бенуа скончался в Ленинграде 8 февраля 1928 г. Ранние его архитектурные проекты несут влияние французского классицизма XVII-VIII вв. (Придворная певческая капелла в Санкт- Петербурге). Позднее он создавал здания в неовизантийском стиле (собор Св. Георгия в Гусь-Хрустальном, русская капелла в Дармштадте, собор Александра Невского в Варшаве). Он был близок и русскому модерну, порой использовал приёмы романской архитектуры (церковь Лурдской Божией Матери в Санкт-Петербурге). В середине 1900-х гг. он перешёл от эклектики к неоклассицизму (доходный дом 1-го Российского страхового общества в Санкт-Петербурге, западный корпус Русского музея в Санкт-Петербурге, носящий ныне его имя). Историки архитектуры отмечают, что для творчества Л.Н. Бенуа характерны чёткая композиция, продуманность художественного ансамбля, элегантность форм. В начале XX в. он стал одним из создателей проекта преобразования Санкт-Петербурга, участвовал во многих реконструкциях интерьеров и внешнего облика зданий столицы (фойе Эрмитажного театра, Белый зал заседаний Мариинского дворца), руководил строительством Великокняжеской усыпальницы в Петропавловской крепости. Среди учеников Леонтия Николаевича Бенуа такие выдающиеся архитекторы, как Фёдор Лидваль, Оскар Мунц, Владимир Покровский, Владимир Гельфрейх, Лев Руднев, Иван Фомин, Владимир Щуко, Алексей Щусев, Мариан Лялевич. Его дочь Надежда, художник и книжный график, – мать знаменитого британского режиссёра и актёра, обладателя двух «Оскаров», «Эмми» и «Грэмми», командора Ордена Британской Империи сэра Питера Устинова.
(По материалам сайта Тверской епархии.)
(Фото. № 2 с освящения храма бельского фотографа Ф. Беленького из паблика Архитектурное наследие. Рис. № 3 из паблика Архитектурное наследие.)
 |
Летом 2015 года исполнилось 120 лет Софийской церкви села Новоселки – одному из шедевров русского зодчества конца XIX – начала XX веков
Эта удивительная достопримечательность современной Тверской области, так сказать, хорошо известна в узких кругах. О том, что в глухих оленинских лесах стоит чудесно сохранившаяся церковь, и даже с уцелевшим на куполе крестом, который не смогли сорвать ни наши безбожники, ни немцы в войну, специалисты по русской архитектуре узнали всего несколько лет назад. Узнали – и возликовали. Потому что храм этот числился среди утраченных шедевров, которые стерли с лица земли революции и войны.
– Это совершенно удивительный храм, – говорит историк архитектуры XIX–XX веков Алексей Слезкин, – можно сказать, прорыв в архитектурных поисках своего времени. Хорошо спроектированная, прекрасно выполненная церковь – настоящая удача архитектора Леонтия Бенуа (брата художника Николая Бенуа), мало известного крупнейшего столичного мастера, строителя храма в Гусь-Хрустальном, русской капеллы в Дармштадте и, к сожалению, уничтоженного поляками в 1920-х годах красивейшего собора в Варшаве. Леонтий Николаевич одним из первых попробовал не просто копировать отдельные элементы древнерусских памятников, но постарался «поиграть» с формами, почувствовать сам дух древнерусской архитектуры. Через несколько лет такие храмы массово начинают строиться всеми и везде. Но здесь – один из истоков неорусского стиля.
Все это Алексей рассказывает, пока мы трясемся восемь километров по условно проезжей дороге, на наше счастье, уже неделю как сухой. Малейший дождик превращает ее в непреодолимое для легковых машин препятствие. Затем последние километра три доступны только трактору.
Мы идем пешком. Довольно неожиданно вместо привычного полевого смоленского пейзажа открывается большая поляна, прорезанная долинами ручьев, как где-нибудь в окрестностях Осташкова или Пено. Это то, что было деревней Новоселки. Единственный брошенный старый домик пережил здесь все разорения и войны. Небольшая пасека да охотничья вышка в стороне – вот все следы присутствия здесь человека в наши дни. А когда-то в Новоселках был большой стекольный завод, входивший в империю «хрустального короля» Юрия Степановича Нечаева-Мальцова (1834–1913).
«Империя», доставшаяся наследнику двух громадных состояний Нечаевых и Мальцовых Юрию Нечаеву, имела своей столицей Гусь-Хрустальный, где в 1894 году был построен тем же Бенуа невиданной красоты собор, расписанный В.М. Васнецовым. Но в «империю» входили и небольшие заводы, такие как Новоселковский, кстати, убыточный, но содержавшийся несмотря ни на что, потому что это «давало способ заработать местному населению».
Сюда, в страшную глушь в трех верстах от границы с Тверской губернией, была проведена узкоколейная дорога, построен завод, производивший дорогие сорта стекла из местного сырья, и при нем целый городок для рабочих. Завод был, как водится, в начале советской власти разграблен, а когда в конце 1920х попытались его реанимировать, самые ценные станки были уже разрезаны, а специалисты разъехались. И осталась от завода только Софийская церковь, для постройки которой Нечаев-Мальцов привлек лучших архитекторов и лучших мастеров Российской империи (без всяких преувеличений). Отделали и освятили храм к декабрю 1898 года.
Церковь видна издалека, но нужно пройти всю бывшую деревню, ощутить во всех подробностях редкую красоту этого места, прекрасного даже в запустении, наконец, подойти к стенам из превосходного кирпича и белого камня, над которыми, кажется, сто лет протекли так, будто их и не было вовсе. К сожалению, это не совсем так. Лет пятнадцать назад, когда на храме были целы все крыши, она вообще потрясала как нетронутый островок былой России, странно окруженный только медвежьими и кабаньими тропами. Теперь, когда храм пограбили мародеры, вырвали дубовые подоконники и тимпаны порталов, сорвали часть железных листов, безжалостное время алчно вонзило свои зубы в прочнейшую кладку притворов и апсид. Но сам храм пока еще держится.
Недавно здесь побывали волонтеры движения «Сельская церковь» – немного прибрались. В храме можно увидеть установленные ими щиты, в подробностях описывающие историю храма и села. Старые стены, благодаря им, – не немые. Они помнят и завод, и его строителя, благодаря которому, кстати, существуют в России не только прекрасные храмы, но и музей имени А.С. Пушкина в Москве. Его основатель И.С. Цветаев говорил, что, не будь Нечаева-Мальцова, ни коллекции копий мировых скульптурных шедевров, ни самого «дома на Волхонке» просто не появилось бы. Помнят эти стены и войну, и трагедию окруженной и погибшей летом 1942 года в этих лесах нашей 39й армии: еще лет тридцать назад рядом с храмом стояли остовы двух брошенных наших танков, а останки бойцов поисковики поднимают здесь до сих пор.
Урочище Новоселки, кроме прочего, – замечательный природный памятник, у самого алтаря храма растут орхидеи, богатое луговое разнотравье особенно роскошно в июльскую пору. Мы долго осматриваем это удивительное архитектурное чудо, прежде чем не спеша отправиться в обратный путь.
Кстати, очень хотелось бы, чтобы эта публикация напомнила простую вещь: сейчас для того, чтобы Новоселки перестали разрушаться, необходим минимальный ремонт: буквально несколько листов железа вернуть на их прежние места – и все. Но чем дальше, тем меньше шансов, что одно из чудес Оленинской земли сохранится в своей первозданной красоте.
Благодарим Михаила Ильина и группу «Неизвестная провинция» за организацию экспедиции в Новоселки.
Павел Иванов, vedtver.ru
(По материалам сайта Тверской епархии.)
(Рис. № 4 из паблика Архитектурное наследие.)
 |
В 1894 богатый, культурный и местами щедрый Юрий Степанович Нечаев-Мальцов (Мальцев) заказал Леонтию (Людовику) Николаевичу Бенуа проект церкви при не самом крупном своем заводе - Новосельском стекольном. Надзор за строительством осуществлял архитектор Ф.В. фон Рентель, освящение церкви во имя Веры, Надежды, Любови и Софии состоялось в конце 1898 г. Опубликованный в журнале "Зодчий" в 1894 г. проект был реализован в Новоселках в точности: четырехстолпный одноглавый трехапсидный храм с притвором, с 16-скатным покрытием, с новгородскими лопастями на фасадах, мощным барабаном, декорированным также новгородскими стилизованными деталями
Единственное - на этих чертежах не представлена звонница, выстроенная отдельно, в юго-западном углу церковного участка.
Проект для своего времени новаторский, ибо впервые программно вводит в церковную архитектуру рубежа XIX/XX вв. новгородскую тему. Подчеркиваю, это 1894 год. Да, уже есть церковь в Абрамцеве. Но нет ни неорусских опытов Шехтеля, ни Покровского, ни Щусева. Художническая причуда не замечена архитекторским цехом. Архитекторы сами ищут новых путей для национального направления, и Леонтий Бенуа тут идет первым. Параллельно (и даже чуть раньше) с созданием изысканных, но вполне укладывающихся в рамки высочайше одобряемого русского стиля храмов в Дармштадте и Бад-Хомбурге он начинает экспериментировать. Для того же Ю.С.Нечаева-Мальцева в Гусь-Хрустальном он проектирует длинную трехнефную базилику, снаружи оформленную в русском стиле, уже избавляясь от декоративной избыточности поздней эклектики. Собор Александра Невского в Варшаве пополнил ряд самых величественных русских пятиглавых храмов типа Успенских соборов Владимира и Москвы. Это было новое прочтение владимиро-суздальских прототипов, новое отношение к масштабу, стремление к синтезу искусств. В Новоселках Бенуа обращает внимание на непопулярные на тот момент памятники средневекового Новгорода. Опубликованный в "Зодчем" проект, я думаю, немало поспособствовал актуализации новгородско-псковской стилистики. Это были шаги вперед, но шаги все же несколько скованные, и результаты вышли компромиссные. Бенуа слишком академичен, слишком правилен. В Новоселках это хорошо заметно: новгородские формы в жестком, идеально ровном исполнении, строгая симметрия создают неожиданный кавказский эффект. Русскому стилю был нужен раскрепощающий "волшебный пинок" модерна, чтобы, наконец, завершилось его превращение в неорусский.
Вся эта компромиссность не умаляет художественных достоинств храма - он "крепко сбит", и после рубки деревьев волонтерами "Сельской церкви" в 2011 г. выглядит как некая идеальная модель безупречных пропорций.
Но почему-то ни в одном современном издании, в том числе в монографиях уважаемого В.Г.Лисовского, этого храма нет.
av_otus
(По материалам паблика Архитектурное наследие.)
(Рис. № 5 из паблика Архитектурное наследие.)